Слева направо таджикские журналисты Ульфатхоним Мамадшоева, Шавкати Мухаммад, Анора Саркорова, Абдулло Гурбати
Фото: Эрика Ди Бенедетто (OCCRP)
Мухаммаджон Кабиров (Azda TV) и Фирузи Махмадали (Azda TV)
В этой центральноазиатской стране с репрессивным режимом журналистам всегда было непросто работать.Однако суровые меры против мирных протестующих усугубили и без того тяжелую ситуацию, и в итоге одни журналисты оказались в тюрьме, а другие — за границей.
В Таджикистане давление на независимую журналистику постоянно растет. На весну 2022 года пришлась последняя волна местных репортажей.
Именно тогда силы безопасности Таджикистана жестоко подавили протесты в Горно-Бадахшанской автономной области, где проживают памирцы — многочисленное национальное меньшинство.
После того как местный молодежный лидер умер под стражей в милиции, жители все чаще выходили на улицы, требуя справедливости. Но таджикистанские власти провели так называемую антитеррористическую операцию: толпу разогнали с применением слезоточивого газа и резиновых пуль. Порядка сорока человек было убито, а 200 были задержаны и подверглись пыткам.
Местные репортеры, блогеры и активисты сообщали о том, как подавляли протесты, делились фотографиями и видеозаписями насилия и его последствий. Когда власти отключили интернет в
Горно-Бадахшанской автономной области, информацию стали передавать таджикистанские журналисты, работающие за рубежом. Они опубликовали десятки изображений и рассказы очевидцев о том, как гибли протестующие, и о том, что ответственны за это силы безопасности.
Город Хорог в Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана, где прошли акции протеста.
Фото: Андрей Хробостов / Alamy Stock Photo
«Таджикистанские власти увидели в ГБАО (Горно-Бадахшанской автономной области) с ее местными неформальными лидерами и гражданским обществом регион, который не полностью под контролем правительства, — сказал Мариус Фоссум, эксперт по Центральной Азии из правозащитной организации Норвежский Хельсинкский комитет. — Власти пытались искоренить это ощущение автономии и независимости».
Последствием репрессий стало практически полное исчезновение независимых журналистов внутри страны. За освещение протестов по меньшей мере шесть журналистов и сборщиков информации приговорили к лишению свободы на длительные сроки — от 7 до 21 года. Многие другие решили покинуть страну, чтобы присоединиться к работающим за границей коллегам, которым не хватает источников информации, в то время как читателям в Таджикистане практически негде найти достоверные новости о безработице, ограничении электропотребления и приближающемся транзите власти.
«Когда журналист находится в стране, у него есть возможность лично общаться с людьми, наблюдать за событиями и делать выводы на основе непосредственного опыта», — сказал журналист Шавкат Мухаммад, бежавший из Таджикистана в 2015 году. Теперь он работает в онлайн-службе новостей Payom TV в Европе. «А освещать события из-за рубежа гораздо сложнее».
Подавление инакомыслия
Президент Таджикистана Эмомали Рахмон давно и последовательно старается контролировать СМИ и борется с независимой журналистикой.
Президент Таджикистана Эмомали Рахмон. Фото: Kremlin.ru
В стране когда-то была относительно здоровая медиасреда: независимые газеты, такие как «Наджот» (тадж. «Спасение») и «Нигох» (тадж. «Взгляд»), дополняли репортажи негосударственных информагентств «Озодагон» и TojNews.
Эмомали Рахмон руководит страной более тридцати лет, за это время он скопил огромное богатство и политическую власть. Давление на независимые СМИ в стране усилилось после масштабного подавления политической оппозиции в 2015 году.
Видных журналистов, таких как главный редактор «Наджот» Хикматулло Сайфуллозода и Абдукахор Давлат, который публикуется на популярном сайте Nahzad, арестовали и приговорили к заключению на длительный срок.
Многие редакции были вынуждены закрыться или переехать из страны. В авангарде движения таджикистанских журналистов за рубежом оказались такие проекты, как Bombod.com, Isloh.tv и Azda.tv, которые сотрудничал с OCCRP.
Однако независимые голоса все еще звучали в таких отдаленных местах, как Горно-Бадахшанская автономная область. Один таджикистанский журналист, бежавший в Берлин из-за преследований в связи с протестами, сказал, что журналисты и активисты в этом регионе более открыто критикуют правительство, чем их коллеги в Душанбе.
По его словам, таджикистанские чиновники поглощены долгожданным транзитом власти, а громкие протесты в ГБАО рассматривают как угрозу заявлениям властей о национальном единстве.
«Эта акция протеста создала прецедент, который может распространиться и на другие регионы, где присутствуют протестные настроения, — сказал журналист, попросивший не указывать его имя из соображений безопасности. — Репрессивные меры в ГБАО стали сигналом другим регионам о том, что будет с теми, кто осмелится бросить вызов нынешнему режиму».
Самой известной из репортеров, арестованных во время протестов в ГБАО, стала Ульфатхоним Мамадшоева, активистка и бывшая преподавательница журналистики в университете в Душанбе. По итогам закрытого суда Мамадшоеву приговорили к 21 году лишения свободы.
Ульфатхоним Мамадшоева. Фото: Скриншот поста в Facebook, опубликованного Ульфатхоним Мамадшоевой
Другие журналисты, включая блогеров и видеооператоров, отбывают сроки от 7 до 11 лет. Некоторым, как Мамадшоевой, уже за 60, а некоторые еще совсем молодые. Абдулло Гурбати, например, еще нет и двадцати. Журналиста и режиссера-документалиста приговорили к семи с половиной годам лишения свободы.
Журналист Абдулло Гурбати. Фото: Скриншот поста в Facebook, опубликованного Ульфатхоним Мамадшоевой
Уголовные обвинения выдвинули даже против журналистов, которые писали о протестах из-за рубежа. Анора Саркорова, бывший репортер BBC и уроженка Горно-Бадахшанской автономной области, проживающая в Европе, благодаря связям постоянно публиковала в соцсетях фото и данные о применении репрессивных мер.
Почти два года спустя она узнала, что ей и мужу Рустамджону Джониеву, тоже журналисту, за их работу предъявили обвинения в публичном подстрекательстве к «экстремистской деятельности».
Саркоровой об обвинениях сообщила мать, которая до сих пор живет в Таджикистане: к ней приходили из милиции. По данным Amnesty International, родственники пары получали угрозы и подвергались допросам — через них власти пытались повлиять на журналистов.
Однако Саркорова остается непоколебимой. «Мы не станем извиняться за то, что пишем о массовых нарушениях прав человека, убийствах, пытках и изнасилованиях в Таджикистане», — написала она на своей странице в Facebook.
Анора Саркорова. Фото: Скриншот поста в Facebook, опубликованного Анорой Саркоровой
Фоссум из Норвежского Хельсинкского комитета утверждает, что попытки заглушить независимые голоса в стране и за ее пределами мешают жизненно важному диалогу между гражданами и правительством, что может привести к еще большим беспорядкам.
«Власти лишили население законных способов выразить недовольство, но это не значит, что проблемы и недовольство исчезнут, — сказал он. — Власти не знают, что происходит среди населения, и отрезают себе доступ к настроениям людей. Это очень опасно».
«Трудно передать на расстоянии»
Для большинства жителей Таджикистана информационный ландшафт становится все более пустынным. В международные новости время от времени попадают сообщения о коррупции в высших эшелонах власти и о том, что Рахмон передает власть своему сыну Рустаму Эмомали. Но внутри страны первостепенной задачей становится выживание.
Страну ждут месяцы холодной зимы, а многие жители получают электроэнергию всего по 10 часов в день: в октябре электроснабжение стали ограничивать. Уровень безработицы растет: трудовых мигрантов массово высылали из Москвы после мартовских терактов, которые совершили таджикские боевики. Многие таджикистанские семьи зависят от денег, которые им перечисляют сезонные работники. А теперь они не могут позволить себе даже предметы первой необходимости.
Журналист телеканала Payom TV Мухаммад рассказал, что ему пришлось сократить объем новостей из-за сложностей с поиском надежных источников: многие из них оказались загнаны в подполье.
«Когда вы работаете удаленно, получаемая информация должна быть актуальной и достоверной, — сказал он. — Нельзя распространять слухи или искаженные данные».
Журналист Шавкати Мухаммад. Фото: Payom TV
И хотя работа за границей дает журналисту свободу слова, отсутствие непосредственного доступа к происходящему обходится дорого. «Часто личный контакт с источниками куда эффективнее, — говорит он. — Так проще понять контекст и эмоции. Такое трудно передать на расстоянии».
Наблюдатели за деятельностью прессы обеспокоены: у журналистов ограничен доступ к аудитории и источникам информации, а стоимость жизни в Европе продолжает расти. В итоге работники СМИ, вынужденные покинуть родные страны, могут попросту исчезнуть.
Комитет защиты журналистов (CPJ), собравший ресурсы для журналистов, вынужденных покинуть родину, отмечает, что многие оставляют родные страны в результате травмирующих обстоятельств, и им могут понадобиться годы, чтобы пережить эти события.
Многие решают полностью сменить профессию: По данным CPJ, лишь 20 процентов журналистов, которым организация оказала помощь, продолжают работать в журналистике, уехав за границу.
Гульноза Саид, которая занимается мониторингом событий в Европе и Центральной Азии для CPJ, считает, что журналисты в Таджикистане столкнулись с серьезным выбором. «Сесть в тюрьму, причем на много лет, или покинуть страну. И, к сожалению, по сравнению с журналистами, уезжающими из таких стран, как Россия и Беларусь, таджикистанским журналистам за границей уделяют гораздо меньше внимания», — отметила она.
