Muhamadjon Kabirov, Anna Zaleska. Wyborcza.pl
“Я не хочу снова вырывать свою семью из места, где они начали акклиматизироваться. У детей здесь уже есть друзья, они знают язык. Мой сын хотел бы стать футболистом, и я хотел бы дать ему эту возможность”, — говорит Исломджон Саидов, беженец из Таджикистана, который уже несколько лет ждет статуса беженца в Польше.
Когда в 2015 году власти Таджикистана начали всерьез преследовать оппозиционную Партию исламского возрождения Таджикистана (ее лидеры были арестованы и позже приговорены к пожизненным срокам), Исломджон Саидов, член этой партии, оказался в России. Угроза депортации в Таджикистан подтолкнула его к дальнейшему бегству — через Украину в Польшу. Здесь он живет с женой и тремя детьми с 2016 года.
“Мы знали, что нам придется бежать, среди арестованных был директор Академии наук при Партии исламского возрождения Таджикистана, где я также был научным сотрудником”, — рассказывает Исломджон Саидов.
Он добавляет, что почти сразу, в 2016 году, попросил убежища (формально — международной защиты) на территории Польши. Однако ни Управление по делам иностранцев, ни Совет по делам беженцев не приняли во внимание аргументы в пользу предоставления этой формы защиты как Исломджону Саидову, так и его семье. Дело уже дважды передавалось в Воеводский административный суд (WSA) в Варшаве, который дважды отменял решения Совета по делам беженцев и возвращал дело обратно в Совет для повторного рассмотрения.
Неопределенный статус подрывает мечты сына
Мирзо сейчас 17 лет. Его подростковые годы — это жизнь в неопределенности, ритм которой задает беспокойство родителей о стабильности его пребывания в Польше. Но у него есть и своя ниша — это футбол. И мечты — связать с ним свое будущее. Проблема в том, что, столкнувшись со сложной системой согласований для игроков из стран, не входящих в ЕС, для игры в европейских клубах, Мирзо стал заложником бюрократии и нерегулируемой ситуации в Польше, в которой оказался его отец.
“Я хотел бы стать профессиональным футболистом, чтобы в будущем присоединиться к “Барселоне”. Без регулирования нашего статуса в Польше это будет очень сложно”- говорит молодой спортсмен.
А его отец добавляет: “Я не хочу снова разрушать жизнь своих детей. Когда мы бежали из Таджикистана, Мирзо было 10 лет. Сейчас он хотел бы начать карьеру футболиста, он знает язык, у него есть друзья. Как и дочери, которые тоже уже ходят в среднюю школу”.
На карту поставлены не только мечты его сына
Исломджон Саидов продолжает свою политическую деятельность в Польше. Среди прочего, он является представителем Национального альянса Таджикистана, коалиции оппозиционных партий, работающих в изгнании в Европе. Он участвует в конференциях по правам человека и демократии в Польше, организует протесты против нарушений прав человека в Таджикистане и оказывает помощь беженцам.
Власти Таджикистана прекрасно знают об этом.
“Мой брат потерял работу учителя средней школы, местные власти угрожают конфисковать дом и землю моего отца, перед его домом проходили акции протеста, его называли “предателем народа”. Родителей и родственников регулярно допрашивают в милиции”, — говорит Исломджон Саидов.
Сам он, отсутствующий в Таджикистане уже шесть лет, также находится под следствием в стране. В ноябре 2020 г. Государственный комитет национальной безопасности Таджикистана (бывший КГБ, орган службы безопасности) возбудил уголовное дело против Саидова. В интервью Gazeta Wyborcza Джамшед Ёров, таджикский юрист и директор Фонда «Бузургмера Ёрова», заявил, что в случае депортации в Таджикистан Саидов будет приговорен к лишению свободы сроком от пяти до семи лет.
В ходе последующего разбирательства в Совете по делам беженцев (в настоящее время дело находится на стадии передачи документов из Воеводского суда Варшавы в Совет) Совету важно учесть, что не только предыдущая политическая деятельность Исломджона Саидова — критика властей в Таджикистане — но и нынешняя, которую он продолжает на территории Польши, подвергает его преследованию в этой стране. Поэтому Саидов намерен выдвинуть этот аргумент.
Из сообщений на данный момент следует, что пока чиновники рассматривают заявление семьи Саидовых довольно поверхностно — отвергают аргумент беженцев об угрозе опасности от политической деятельности Исломджона, не подтверждают доказательства, о которых сообщила семья, но в то же время не проводят собственное расследование для получения информации.
Режим держится твердо
“Если меня депортируют, мне грозят годы тюрьмы и, возможно, пытки”, — говорит Исломджон Саидов. Такое уже случалось с его друзьями. Абддуло Шамсиддин был депортирован из Германии в Таджикистан в начале этого года и был приговорен к семи годам тюрьмы. Другой таджикский беженец Хизбулло Шовализода был депортирован из Австрии в 2020 году и был приговорен к 20 годам лишения свободы.
Правозащитные организации отмечают, что режим в Таджикистане, находящийся под влиянием России, становится все более репрессивным. Помимо повсеместных нарушений прав и свобод, прошлый год стал годом кровавого подавления протестов, проходивших в Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО), где власти подвергли преследованиям проживающее в регионе этническое меньшинство. Организация Human Rights Watch (HRW) в своем отчете за 2022 год сообщает, что с ноября 2021 года по июнь 2022 года по меньшей мере 40 человек были убиты в ходе подавления протестов, которые власти Таджикистана сочли “незаконными”. Репрессиям подверглись лидеры этнических меньшинств из ГБАО, а также журналисты и блогеры, освещавшие протесты. В том числе, таджикские власти за эти действия осудил и Европейский парламент.
HRW подчеркивает, что конфликт на границе Таджикистана с Кыргызстаном (в котором также есть жертвы) продолжается, оппозиционные деятели остаются в тюрьмах по политически мотивированным обвинениям, сохраняется насилие в отношении женщин и девочек.
Количество заявлений граждан Таджикистана о предоставлении международной защиты в Польше (это статус беженца или так называемая “дополнительная защита”) растет. В 2020 году их было 87, в 2021 году — 115, в 2022 году — 173, а в этом году (данные до 10 апреля) — 45. Положительных решений, однако, меньшинство. С 2020 года только четыре человека получили статус беженца, а всего за этот период 86 человек получили дополнительную защиту. С другой стороны, было 222 отказа и 101 списание (все данные охватывают период с начала 2020 года по 10 апреля 2023 года).
Источник:
